Алина Олеговна Галаева  родилась в 1987 году. В школе училась в Белебее. Сейчас живет в Санкт-Петербурге. Учится в Санкт-Петербургском государственном университете на филологическом факультете.


2002 год

СЕННЯЯ МЕЛОДИЯ.

Плачет осень под скрипку дождя,

Льется грусть из невидимых глаз.

Листья мну, по земле проходя,

Словно ворох несказанных фраз.

Отражается в лужах туман,

И закаты краснее, чем кровь,

А чарующий летний обман

Станет прозой осеннюю вновь.

Что – то шепчет с утра под ногой

Мерзлых листьев покорная рать.

На продрогшей земле на нагой

Так не хочется им умирать.

Им всего бы лишь несколько дней

У кого – то сейчас одолжить…

…Даже в мире осенних дождей

Просыпаться прекрасно и жить.

 

ТЕБЕ.

Не могу уснуть под шум листвы,

Теплым ливнем ласково умытой.

С нашей песней скомкан лист. Увы,

Все давно и спето, и забыто.

Все уже как будто решено

И почти исправлено другими.

Только шорох листьев за окном

Так твое нашептывает имя…

 

2004 год

 

***

 

Я затерялась раз и навсегда

Среди проспектов, улиц, переулков,

Гудков, огней, людей, шагов их гулких

И там, где тихо плещется вода.

Меня уже, наверно, не вернуть,

Но хочется, бывает, затеряться

Среди берез, что мне так часто снятся,

И листьев, устилающих мой путь.

 

*  *  *

Летней ночью не хочется спать,

Ты не слышно подходишь к окну.

Бледный лучик пронзает кровать,

Привязав к ней, как лентой, луну.

Ты вдыхаешь прозрачную тишь,

Дальних звезд холодящую дрожь,

У окна еще долго стоишь

И чего-то, наверное, ждешь…

Чей-то голос, знакомый до слез,

Свято в сердце своем сбереги,

Даже если в сиянии звезд

Лишь мерещатся чьи-то шаги.

 

.                   ОСЕНЬ.

Бродит осень, обмакнув в небесной выси

Свои радужные кисти,

По дороге.

И бросает недописанные письма,

Позолоченные листья

Нам под ноги.  

 

ПЕСНЯ ПРО ОБЛАКА.

Плыли в небе облака стаями,

Вышину размахом крыл выстелив,

Лебедями в синеве таяли,

А с земли вдруг раздались выстрелы.

Кто-то ранил облака белые,

Опустились два крыла алые.

На прощание река пела им,

Все жалея жизни их малые.

И теперь закат горит ранами,

К водам розовыми льнет перьями,

Что словами говорят странными.

Умирают облака, веря им…

 И, наверно, умирать больно им...

Но ведется так ещё исстари:

Вслед тому, кто в небо мчит вольное,

Раздаются всякий раз выстрелы.

 

***

                                            Папе

Мы с тобой прощались на перроне…

Ты уедешь, будто здесь и не был.

Будет больно так, когда уронит

Поездной гудок сентябрь в небо.

В этом мире каждая разлука-

Это расставание навеки.

Остается в сердце только мука

Памяти о близком человеке.

И когда уже неотвратимо,

И когда уже бесповоротно, -

В этом мире все невозвратимо,

Что неслось по рельсовым полотнам.

У листа, сорвавшегося с ветки,

Лишь минута, чтобы оглянуться…

Уходя, не уходи навеки,

Уезжая, обещай вернуться.

Руки нам разъединяет осень,

Но она пожара не потушит…

По земле остывшей ветер носит

Листьев неприкаянные души.

Души неприкаянные наши

Разбросает по миру, как ветром,

Золотым платком с перронов машет

Осень, все считая километры,

Синеву разбавив в неба блюдце,

Землю устилая желтой шалью.

Так уходят, чтобы не вернуться…

Больше в мире ничего не жаль ей.

Мы с тобой прощались…Будто свечи

Клены привокзальные алеют.

Уезжая, говори: «До встречи»,

Все любя на свете и жалея.

 

 

ПЕСНЯ, СПЕТАЯ ОПАВШИМИ ЛИСТАМИ ЛИСТЬЯМ, КОТОРЫЕ ЕЩЕ ВИСЯТ НА ВЕТКАХ

От ветки оторваться и кружить,

Отдавшись воле ветра дуновенья…

Так больно в это страшное мгновенье

Вдруг осознать все то, что значит- жить.

Когда, взмахнув узорною рукой,

Ты не находишь в воздухе опоры,

То представляешь все, что грянет скоро,

Возненавидев будущий покой.

И понимаешь то, как рвется нить

И как к земле лететь невыносимо…

И никакая в этом мире сила

Уж ничего не сможет изменить.

Да, в нашей жизни есть один полет,

Но только вниз и лишь мгновенье длится.

…И наши к небу поднятые лица

Осенний дождь слезами обольет.

 

                          ***

Помнишь, в нашем парке жгли листву.

Горький по земле стелился дым.

Замирал в ветвях протяжный звук,

Рук, перебирающих лады.

Это осень начала игру.

Растревожил в сердце боль острей

Лист, не догоревший на ветру,

Догоравший утром на костре.

 

***

Пусть льется в душу снега талость

И неба сизого бездонье.

Уж ничего мне не осталось –

Тянусь холодною ладонью.

Все отдавая безвозвратно,

Все принимая безответно,

Я не вернусь теперь обратно,

Не заслонюсь уже от ветра.

И все, чем жизнь предстала ныне –

Смотреть на пляс снежинок блеклых,

Дыханьем растопляя иней,

Намерзший на трамвайных стеклах.

 

СНЕГ

Снег. И белый-белый воротник.

Пятна синеватые теней.

А фонарный свет к земле приник,

Чтобы небо сделалось темней.

Снег. Такие черные глаза.

Сизой лентой убегает след.

Кто-то взгляд бросает бегло за

Даль стихов, следов, снегов и лет.

Снег. Такая теплая ладонь.

Вьются нити в отсветах огней.

И небес заснеженная донь

Все молчит о них: о нем, о ней…

 

2005 год

 

***

А вечерами здесь такая тишь,

Как будто город навсегда замолк.

И я гляжу, как над одной из крыш

Полоской сизой тянется дымок.

Из мягкой и бездонной синевы

Выходите к оранжевым огням

Походкою знакомою не вы

И ищите, конечно, не меня.

А я иду в вечерней темноте.

Ну отчего, скажите, в горле ком?

Вот на снегу как будто ваша тень,

Хотя я знаю, как вы далеко.

 

Песня человека, который хотел найти осколок звезды

А в моем окне не будет света.

Детскими ногами снег закатан.

Путаюсь в пушистых нитях веток

И тону в бездонности заката.

И когда закат с приходом ночи

Розовые полосы залижет,

Я приду туда, где неба очи

И понятней кажутся, и ближе,

Где душе становится больнее

От его безмолвного укора

В час, когда, все ширясь и темнея,

Небо смотрит на уснувший город.

Знаю, больно оттого, что надо

В кровь дробить остывший сердца камень,

Чтоб в снегу осколки звездопада

Раскопать горячими руками.

А еще больней тому, кто понял,

Что в земной заснеженной пустыне

Обожженные звездой ладони

Все равно останутся пустыми.

 

Подъезжая к Петербургу

Вижу сизого дыма знакомую вязь,

И все дни без тебя превращаются в небыль.

Слишком многим далекой опять становясь,

Под твое возвращаюсь печальное небо,

Что сегодня, склонившись почти к куполам,

Разрисовано белыми крыльями чаек.

И любовь, и судьба – все с тобой пополам.

Ты все знал и теперь нашептал мне, встречая.

Оттого, что частица разбитого «я»

Над волнами балтийским развеяна ветром,

Ты меня не ревнуешь к далеким краям,

Из которых опять привожу я приветы,

Из которых везу золотые лучи,

Что прольют по земле бирюзовые своды:

Ты ведь знаешь – того бесполезно лечить,

Кто глядится в бездонные невские воды.

Оттого-то всегда беспокойны глаза,

Раз осмелилась кануть вот так безвозвратно.

И такая судьба. Вновь Московский вокзал.

И опять два билета. Туда и обратно.

 

***

А в рассветном тумане почудилось нам,

Что, как будто в завете  о Сыне

Кто-то снова решился идти по волнам

И ступает ногами босыми.

И затихла вода темно-синим стеклом,

В глубине отражая глубины,

Чтобы небо под теми ногами текло,

Распластавшись крылом голубиным.

Он уходит туда, где не спят корабли

Под сиреневым утром в печали

И куда облака, узнавая тот лик,

Кораблями стремятся причалить.

О потерянных душах, искавших приют,

Разрыдавшись дождем предвесенним,

Облака свои синие слезы прольют

И попросят о новом спасенье.

 

***

Эта жизнь – от моста до моста,

А потом – с остановки трамвайной

Убегает. Рукой не достать

Ее тень за чертой перевальной.

Эта жизнь – от руки до руки,

От пожатья ее до разлуки

И от берега этой реки

До ее серебристой излуки.

Эта жизнь – от лица твоего

До мгновенья его узнаванья

Через гон перебивчатых волн,

Что стирают слова и названья.

Эта жизнь – от моста до моста,

От истоков своих и до устья

Отчего-то до боли проста

Простотой, неизбежной до грусти.

 

Из работы о романе Габриэля Гарсиа Маркеса«Сто лет одиночества»

А дождь на землю долго будет литься,

И даже небо от воды ослепло…

Я правда видела такие лица,

Когда на лбу как будто крест из пепла,

Когда в глазах такая обреченность,

Когда в душе такое отреченье,

Что в ней уже не белизна, не черность,

И нету сил противиться теченью.

У этого замученного мира

Такая неизбежная основа,

Что те, кто не принял земного пира,

Все проживут и перебудут снова.

И остается плакать до рожденья,

Тогда как после – плакать бесполезно,

И все принять, как будто наважденье

Уводит непреклонно и железно.

Мы груз несем от детства и до края

Чужих грехов. И я всегда жалею,

Что самых одиноких выбирают,

Чтоб им нести гораздо тяжелее.

И кроме них никто не понимает,

Как страшно в небесах не видеть Бога…

И женщины, которых обнимают,

Их не спасут и даже не помогут.

Ты можешь убежать и петь с другими,

Отдаться одержимости и бою,

Но от рожденья даденное – имя -

Сквозит крестом начертанной судьбою.

А облака над головой все гуще,

И не спастись от в них сокрытой бездны

В любви, чего-то безнадежно ждущей,

И оттого простой и безвозмездной.

И будет день. И снова дождь разбудит…

Ну отчего так муторно и гадко?

А просто завтра – ничего не будет.

Какая неизбежная отгадка!

 

***

И просто дождь. И просто зонт.

А от него – бледнее лица.

Печально – белый горизонт

С землей намокшей хочет слиться

В дали, откуда голоса

Чужих дождей приносят на дом.

И просто серые глаза.

Но только так – смотреть не надо.

Неверный жест. Неверный шаг.

А под ногами - лужи, лужи…

Когда-нибудь моя душа

Весь этот день сполна отслужит:

И то, что дождь не загасил

Всего огня тех слов немногих,

И то, что не хватило сил

Молчать в ответ, смотреть под ноги.

 

***

В комнате – темнота. Тени сплетенья веток

С дрожью прильнут к стене памятью старых тем.

Больно от простоты или от неответа.

Самая пустота – профилем в темноте.

 

***

Вот еще одно лето к моим восемнадцати летам,

И еще один день отошел к уже прожитым дням.

И кружат облака неземного фигуры балета.

Я прошу – закружите с собою однажды меня.

Неизвестно куда и откуда летящая стая!

Мне б на миг оторваться от этой печальной земли!

Но боюсь, что в рассветных лучах загорюсь и растаю.

…Облака, облака, ну куда вы меня  привели?

Я гляжу с высоты на знакомые милые лица,

А чьего-то лица не узнать, не услышать вовек.

Мне осталось водой на родимые плечи пролиться

Из-под розовых мягких опущенных облачных век.

 

Осенняя зарисовка по дороге домой

Серые глаза дождей непрошеных

Все слезятся от ночей бессонных.

Не дошито осенью и брошено

Платье старомодного фасона.

Ветер – крылья птицы перед вылетом

Я ловлю холодными руками.

Недопито осенью и вылито

Красное вино за облаками.

 

***

Пахнет тишиною увяданья,

Горьким дымом от земли уставшей.

День листу перед паденьем дан. Я

Вновь пою о беспричинно павших

За мгновенье до разлуки – ну же!

Ах, как жаль, что песня не поможет.

…А теперь ты никому не нужен,

Да и сам уже не вспомнишь тоже.

 

***

Жгут костры и дым белесый стелят,

Прячут руки стылые в кармане,

Убранные осенью постели

Снова расправляя, если манит

То, что накружило, налетело

Ворошить, ногою попирая

Расставанье лиственного тела

С дымом необещнного рая.

 

***

За то, что мы с тобой опять грустим,

Ступая в неизбежность сентября,

Чужие отражения – прости –

В витринах возникают, серебря

Дрожащую изменчивость стекла.

Не потому, что нас с тобою нет,

А просто осень каплями стекла,

Размыв изображение в окне.

 

***

А ведь так, наверное, проще –

Не жалеть в  безмолвном вопросе

Облетевшую за ночь рощу,

Окунувшую ветви в просинь.

Не жалеть… А как – непонятно,

Если утро скатертью новой

Вытирает алые пятна

Со щеки разбитой кленовой…

 

***

Воскресение. Утро. Наверное, в городе спят,

Прижимаясь к измятой подушке тревожностью щек.

Не заметил никто, что развенчан опять и распят

Этот новый рассвет. А за что?.. Ну за что же еще?!…

 

***

Догорает тонкая свеча.

Образок на полке тих и светел.

Я спросила. Ты не отвечал.

Догорела. Так и не ответил.

 

***

Хочу уйти, прижав к лицу ладони,

Куда-нибудь от собственной души,

Что в мороси октябрьской утонет,

Переболев открывшуюся ширь

Далекая, далекая, родная,

Не выплакать слезами из груди

Твое тепло. Перед дождем одна я,

И чей-то голос говорит: «Иди!»

И я шагаю. Кажется, что скоро

Закончится, но нет: болит еще!

Бессильным и бессмысленным укором

Дорожки слез чужих на пятнах щек.

 

***

Звонок последнего трамвая

В пустую душу эхом канет.

Узор на темно-синей ткани

Из фонарей. И открывая

Глаза в мерцающую просинь,

Ты вздрогнешь, не найдя преграды.

…И только листья были рады,

Что и о падших кто-то просит.

 

***

Снова вечер. И кто-то кого-то опять не нашел.

Не по нам ли, хватающим дождь, электрички кричали?

Ты меня не жалей, повторяя, что все хорошо.

Это правда. Но только она не спасет от печали.

 

Грустное

Незнакомец, не доживший до зимы

Только несколько мгновений на земле.

Этот вечер руки бледные умыл,

В поднебесной бесконечности сомлев.

Что осталось? Ничего. Лишь боль одна

Невозможности прощать, что прерван бег.

А теперь тебе, наверное, видна

Вся земля в ее заснеженной судьбе,

Начинающая с чистого листа.

Над печальными глазами желтых свеч

Вьется музыка, которую ты стал –

Недохоженными улицами лечь.

Покидая – превращаются в слова

И в снежинки на чужом воротнике.

Незнакомого лица сквозит овал,

Не заполненный теперь уже никем.

………………………………………

Стала комната огромной и пустой,

А гитара – инструментом тишины.

…Уходящему не крикнули: «Постой!»,

А ушедшие – возврата лишены.

 

2006 год

 

Когда одна спешишь по переулку

Переулок с фонарями и оградою,

Мостовая, по-старинному звучащая,

Снег идет, не удивляя и не радуя,

И на варежки ловлю его все чаще я:

Это облако печальное и синее

Из порезанного бока рассыпается

И ложится – чистотою и бессилием.

…Кто-то снова среди ночи просыпается,

И стоит за занавешенною шторою,

И бредет по переулку нашей небыли,

Не найдя под фонарями ту, которая…

Кто-то плачет над снегами: я ли, небо ли?..

 

Песня

Помните, было в самом начале:

Улица…Я вам тихо сказал:

«Вот уже туча нашей печали

В мягких ладонях прячет глаза».

 

Вы же шагали нежно и робко,

Вы все молчали, взор опустив.

Нас уводила бледная тропка –

Спутанных линий снежный мотив.

 

Белые строки – все, что осталось…

Слишком вы сложный выбрали путь.

Помните?.. Где вы? Что с вами сталось?

Не заживает ваше «забудь»…

Припев:

А я к стеклу прижму как будто прямо к небу лоб

И утону в его вечерней беспредельности,

И мне почудится, что нас с тобою не было,

А я и ты существовали по отдельности,

И что лицо твое мне снится по случайности,

Чужого сердца откровением, но памяти

Всего одну, но неизбывную печаль нести,

Как мы тогда с тобою шли по снежной замяти…

 

***

Но нет,

Я больше не сержусь на вас. Остыла

В промозглом январе зима от боли,

Рассыпавшись снегами где-то в поле,

На воротник садясь, влетая с тыла.

Но нет,

Я больше вас не жду. Уже отпела

Осенняя листва в изгибах веток.

Я до сих пор не нахожу ответа:

Зачем все нужно было красить белым?..

И вот,

На утре пятна галок, снег подталый,

Заплата, чтоб не высыпалось небо,

Расплакавшись о том, кто долго не был.

Ты только погляди, что с нами стало!..

 

***

И только снег: от неба до молчания,

Которым завершается кружение,

Не оставляет места для отчаянья

И поутру – пространства для брожения,

Когда, сбежать пытаясь от усталости,

В сомнениях души не утихающей,

Ты ощущаешь только привкус талости

Снежинки, по щеке твоей стекающей.

 

***

А сегодня только голуби на станции,

И дорога – белизною беспредельною.

За весною приезжали на Удельную

И кому-то показались иностранцами.

Направление без места назначения

Не оплакано никем и не оплачено.

Отчего-то только жизни пишут начерно,

Словно песни, потерявшие значение.

Электрички по пути до снежной проседи

Провожает на перроне пес оранжевый.

А сейчас, наверно, поздно… Что же раньше вы?..

И за что же вы теперь прощенье просите?

Виноваты только в том, что мы счастливыми

Этим утром пробудились и поверили

Распростертому в весну окну ли, двери ли

Теплым ветром, заблудившемся под ивами.

 

***

Последний снег – печальный странник

К земле беспомощно приник

И тихо плакал в воротник

Моих прогулок слишком ранних,

Моих брожений в никуда

В районе питерских окраин,

Где горизонт узорным краем

Кому-то в небе руку дал.

Тяжелой памяти страница –

Блестит реки седой скрижаль.

А сердцу жаль, безумно жаль,

Что снег земле не будет сниться.

 

***

Стекло. И отпечатки лба и рук.

Ненужный снег апрельского смятенья.

И ты, в него шагнувший легкой тенью,

Мой безымянный и беспечный друг.

И засыпает потемневший двор,

Автомобили, лужи и тропинки,

А кто-то мне читает без запинки

Стихи чужие, словно приговор.

Снег плачет и поет на вираже,

Ненастоящий, мягкий, будто вата.

Я пред тобой во многом виновата,

Да только в чем – не помнится уже.

Твоя печаль невысказанных слов,

Мои слова невыпетой печали –

Все так же непонятно, как в начале,

И невозвратно, вечности назло.

А нам осталось плакать и бежать.

Так рано, сердце, отчего так рано?

Но ты не бойся: это просто рана,

Которую рукою не зажать.

 

***

А если это все в последний раз,

И суждено потом искать не с теми

Чужой любви в переплетенье фраз,

Роняемых легко и не по теме,

И если нам остался только день,

Где мокрая скамья да ветви сада,

Отвыкшего за зиму от людей, -

Жалеть и плакать ни о чем не надо.

Холодная предутренняя мгла,

Перронная тоска в глазах усталых.

И я, быть может, без тебя смогла,

Когда бы сердце биться перестало.

 

Весенний дождь из окна одной квартиры

Закрытое окно. Шестнадцатый этаж.

Предливневой реки размытые браслеты

Оранжевых огней. И я, наверно, та ж,

Да только вот боюсь теперь полета в лето.

И памяти моей как прежде не одеть

Цветастый сарафан из розового ситца,

Раз хочется на все так пристально глядеть,

Как будто бы уже пришла пора проститься.

 

***

Друг мой милый, этой ночью ты ли

У окна стоишь, огни считая?

Ты бы знал, как эти весны стыли,

В городской задумчивости тая,

Как плыла апрельская прохлада

Над трамвайной скукою простою

Песенкою детской на три лада

И тоской, которой я не стою.

И зачем, заглядывая в лица,

Кто-то не научится вовеки

Обо мне ни плакать, ни молиться,

Как о незнакомом человеке?..

 

Разбитое

Плачет навзрыд

перепуганный возгласом сад.

Холодно петь,

и, наверно, бессмысленно быть,

Если уже

ничего не вернется назад,

Даже когда

я отчаюсь тебя позабыть.